Даже те, кто далеки от искусства и не слыхали имени Петра Белова, наверняка знают по крайней мере одну его работу. Картина «Беломорканал», изображающая на фоне колючей проволоки гигантскую пачку папирос, в разрыв которой втягивается бесконечная толпа заключенных, стала настолько мощной метафорой сталинского тоталитаризма, что ею иллюстрировали даже научные статьи по истории. Сегодня полотно вместе с десятками других произведений художника экспонируется на выставке «Очередь за правдой» в Музее истории ГУЛАГа.
Творческая биография Петра Белова – редкий в своей классичности пример прозрения. На протяжении трех десятилетий его знали как первоклассного сценографа, оформившего полторы сотни спектаклей, прежде всего в театрах имени Гоголя и Советской армии. Вдруг словно прорвало затор. Одна за другой начали появляться станковые картины, ведущей темой которых стала сталинщина в самых разных ее проявлениях. Безусловно, толчок к тому дала перестройка. Но глубоко несправедливо было бы заподозрить Петра Алексеевича в конъюнктурности. Во-первых, потому что подобным пороком он не страдал никогда. Во-вторых, подходы к этой теме можно увидеть во всем его предшествовавшем творчестве. Достаточно вспомнить спектакль «Усвятские шлемоносцы», где показан уход сибирских крестьян на войну. Гостья вернисажа, актриса Театра Армии Алина Покровская убеждена, что это прямое предвестье картины «41-й год» или того же «Беломорканалв».
В-третьих, невозможно гнать конъюнктуру на столь высоком уровне качества: так работать может только в высшей степени талантливый и искренний художник.
Самого Белова репрессии впрямую не коснулись. Но атмосфера 1930-1950-х годов жила в его памяти – и взрывообразно родила такие символические произведения, как «Пастернак» (поэт замурован кирпичной стеной, а его лицо во-вот замажут цементом), «Проталина» (из-под весеннего снега выглядывает фотография Михаила Булгакова и кусок рукописи «Мастера и Маргариты»), «Мейерхольд» (лицо истощенного пожилого человека заслоняет крупно поданное служебное удостоверение режиссера с его казенным фото)… Символично и то, что датой окончания действия удостоверения указано 2 февраля 1940 года – день казни Мейерхольда, о которой тогда, в 80-е, еще не принято было говорить открыто, Белов узнал о ней от знакомого сотрудника спецслужб и таким образом стал первым, кто обнародовал правду об убийстве. Более того, отказавшись от услуг натурщиков, он изобразил на картине свою собственную фигуру, как бы принимая на себя груз трагедии эпохи.
Художник первым в стране обнародовал – прямо на картине – дату убийства Мейерхольда
Об одной картине выставки скажу отдельно. Это «Комендант особой ложи» – портрет человека, в прошлом охранявшего места, зарезервированные в Театре Армии для Сталина. В руках старика портрет отца народов, на глазах умильные слезы, у ног гигантская овчарка с желтыми волчьими глазами… Того, что в молодости этот охранник служил в лагерях строгого режима, Белов при написания полотна не знал – деталь биографии выяснилась лишь потом, но интуиция художника безошибочно «вычислила» образ. Который, возможно, объясняет, почему до сих пор тысячи людей предпочитают закрываться от страшной правды мифом о «мудром вожде».
Как похоже по композиции на «Мейерхольда»! Но смысл совсем иной
Сам Петр Белов ни одной своей выставки так и не увидел. Все они состоялись уже после его безвременной смерти в начале 1988 года. На какое-то время коллекция стала выставочным хитом, 40 раз представ перед публикой. Но после 1991 года показы становились все реже, а с 2010 года прекратились вовсе.
К счастью, беспамятство все же не стало нашей общенациональной болезнью, и сейчас коллекция (кстати, приобретенная у наследников через Фонд Памяти, так что теперь она – часть постоянного собрания Музея истории ГУЛАГа), вновь выставлена, причем с полнотой и мастерством, которые дочь художника Екатерина Белова назвала беспрецедентными. Прямо скажем, не благодаря, а вопреки нынешнему времени. Куратор Тимур Булгаков и архитектор Мария Кривцова ведут нас черным узким коридором со «светящимися» картинами, запечатлевшими десятилетия жизни страны. В конце – маленький зал с книгами отзывав и экраном, где виртуозная анимация показывает нам то, на что уже не хватило физического места: рисунки-эскизы. Они проявляются из чистого листа прямо на наших глазах, словно намекая, сколько еще мог бы сделать Петр Белов, не оборвись его жизнь внезапно. И сколько еще предстоит сделать всем нам, чтобы уроки жестокого прошлого не канули в Лету.
Свежие комментарии