На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Газета Труд

547 подписчиков

Свежие комментарии

  • Лидия Санникова
    Сдох...В США умер летчик...
  • Россиянин
    Прием Украины в ЕС, означает войну между РОссией и ЕС. Тогда мы спокойно начнем бомбить польский Жешув.В Кремле ЕС преду...
  • Галина 123
    Да. Доходит. Но очень медленно.Может продолжать ...

Александр Журбин: «На десятке опер и полусотне мюзиклов останавливаться не намерен»

Имя Александра Журбина широкая публика узнала в 1975 году, когда в Ленинграде, а потом и по всей стране группа «Поющие гитары», Ирина Понаровская, Альберт Асадуллин и другие популярные исполнители стали показывать первую отечественную рок-оперу «Орфей и Эвридика». Тогда это произвело такую же сенсацию, как и первые выступления Аллы Пугачевой или Валерия Леонтьева, осмелившихся нарушить традиции чинной советской «галстучной» эстрады. С тех пор в багаже Александра Борисовича появились свыше десятка опер, полсотни мюзиклов, более полусотни фильмов. А еще – пять симфоний, множество камерных произведений. И десятки просветительских радиопрограмм, множество книжек о музыке… Как удалось, сделав столько, ни на йоту не утратить интерес к жизни и творчеству? Причем продвигать творчество не только свое, но – редчайший случай среди композиторов – чужое тоже? Александр Борисович, которому 7 августа исполнилось 75 лет, любезно согласился ответить «Труду» на эти и многие другие вопросы.

– Известно, что у мюзикла в мире две столицы -- Нью-Йорк и Лондон. Может ли Москва стать третьей?

– Если честно – сильно в этом сомневаюсь. В Москве для этого нет главного – публики, которая смогла бы заполнять зал 8 раз в неделю. А мюзикл должен, как ни странно, играться 8 раз в неделю, и в этом его особенная составляющая, пусть и не художественная, но одна из главных. И в Нью-Йорке, и в Лондоне это происходит именно так. И все страны, которые хотят ставить «бродвейские мюзиклы» (это название жанра объединяет в себе и артистический и коммерческий смысл), должны подчиняться определенным правилам. Соблюдать специальные контракты, лицензии, запреты. И все это никак не влезает в российское законодательство. У нас театрально-музыкальное дело устроено совсем по другому, и никто его не собирается менять. А «мюзикл», который играется 2-3 раза в месяц, – скорее просто музыкальный спектакль. Вполне возможно, и художественно достойный. Но – не мюзикл.

– Что такое русский мюзикл? Почему, когда в России стали строить культуру мюзикла, обратились сперва не к классике жанра, а к польскому «Метро»? Дружеские связи? Или родство славянского понимания музыки?

– Да, «Метро» было прорывом и игралось именно по правилам мюзикла. Ну, по крайней мере претендовало на то. Продюсеры Владимир Тартаковский и Александр Вайнштейн договорились показывать представление в здании Театра оперетты две недели в месяц, а другие две недели там же шли оперетты, музыкальные комедии и т.д. Модель эта, не известная западному миру, неожиданно сработала, и народ, что называется, «ломанулся». Хотя, на мой взгляд, материал был так себе. Я видел этот спектакль в Нью-Йорке, где он с треском провалился, рецензии были убийственные. Но в России он воспринимался как-то органичней: и музыка действительно со славянским акцентом, и история о молодежном протесте – все это было близко духу ельцинской России. Спектакль шел успешно и довольно долго, а потом Владимир Тартаковский поставил очень удачно серию мюзиклов французского типа – «Нотр-Дам де Пари», «Ромео и Джульетта». Модель сохранялась та же: две недели мюзикл, две недели все остальное.

Но не будем забывать, что в 2001 году появился мюзикл «Норд-Ост», который игрался, как положено, каждый день и собирал полные залы. Это был первый отечественный проект, поставленный строго по правилам англо- американского мюзикла, его создатели Алексей Иващенко и Георгий Васильев ездили в Лондон к Камерону Макинтошу (известному продюсеру, поставившему более 30 мюзиклов. – «Труд») и многому у него научились именно в смысле менеджмента. Но увы! Ужасная история теракта на Дубровке оборвала этот процесс, «Норд-Ост» был навсегда, как это сейчас принято говорить, стигматизирован и уже не смог возродиться. Очень жаль! Это была классная отечественная продукция…

Здесь уместно заметить, что мое произведение «Орфей и Эвридика» (которое по жанру может относиться и к рок-опере, и к мюзиклу) уже в 1975 году игралось каждый день, а иногда и по два раза в день, и это на протяжении десятка лет. Об этом мало кто сейчас вспоминает – история та питерская, а у нас принято говорить только о Москве… Я не обижаюсь. История все расставит на свои места.

– Почему международная корпорация Stage Entertainment, много лет продвигавшая у нас лицензионный бродвейский мюзикл, покинула Россию? Традиции не прижились?

– Насколько знаю, это случилось по чисто коммерческим, финансовым причинам. Да, они сделали очень много для мюзикла в России, вливали огромные суммы денег, каждый сезон ставили новый спектакль на протяжении, кажется, 12 лет. На мой взгляд, их главной идеологической задачей было воспитать здесь аудиторию мюзикла, приучить публику, что это дорогое, но стоящее своих денег удовольствие – быть приобщенными к весьма важной части западной культуры.

Увы! Все это не подействовало. Через несколько месяцев посещаемость любого мюзикла падала, туристский поток в Москву не увеличивался. И «Стейдж» махнул рукой…

Но вот что важно: Дмитрий Богачев, менеджер российского отдела этой компании – остался, и он – один из немногих людей в России, кто, реально понимая историю и практику мюзикла, продолжает «гнуть свою линию». И уже скоро состоится премьера мюзикла «Шахматы». Мне очень интересно, что у них получится. Я видел этот мюзикл несколько раз, музыка там великолепная, а либретто каждый раз переделывается под время и страну постановки. От всей души желаю удачи Дмитрию и его компании «Московский Бродвей»!

– Что скажете о практике Московской оперетты, сделавшей из имени Романа Игнатьева коммерческий проект? Продуктивно ли это творчески, когда один из главных театральных коллективов страны на протяжении многих лет работает только с одним композитором?

– Я, как правило, не высказываюсь о коллегах, никого не критикую и не ругаю. Промолчу и на этот раз. Только уточню: Тартаковский работает далеко не с одним, а со многими авторами, в том числе со мной, и ближайшая премьера – мой мюзикл «Куртизанка».

Ну и напомню, еще Мольер говорил: в театре есть только одно важное слово – успех. Если билеты продаются и зрители аплодируют – значит, все хорошо, театр жив. Совершенно очевидно, что мюзиклы в Театре оперетты имеют успех. Стало быть, Владимир Тартаковский ведет свой корабль правильным курсом. А о художественной ценности поговорим лет через 20…

– Вы – редкий пример композитора, которому интересна не только его музыка, но и просветительская деятельность. Много лет вели различные музыковедческие передачи на радио. Какие еще тайны мировой музыки у вас припасены, о чем собираетесь рассказать публике?

– Действительно, я много лет был радио- и телеведущим. Мне нравилась эта работа, и не скрою, по-моему, те программы имели у публики успех. Но человек предполагает, а продюсер (директор) располагает. Вдруг выяснилось, что ни у одной станции на мои программы нет денег. Поэтому сейчас я свободен от еженедельного эфира. Это, конечно, грустно, но с другой стороны – больше свободного времени, можно написать новую сонату или новую книгу. А может, и новую песню.

– Поговорим о личной жизни. Каково быть мужем поэта?

– Да, моя жена Ирина Гинзбург-Журбина – поэт, переводчик и писатель. Дочь великого переводчика немецкой поэзии Льва Гинзбурга. Мы женаты уже 43 года. Жить художнику с художником – непросто. Но, к счастью, мы занимаемся разными профессиями и работаем с разными материалами: у нее слово, у меня звуки.

Притом эти профессии очень органично сливаются в творчестве. Мы совместно написали множество песен, баллад, романсов, в том числе для кино и театра. Но моя жена – «крутая женщина», и по каждому вопросу у нее – свое мнение. Мы часто спорим по поводу книг, фильмов, спектаклей. И это не страшно, а наоборот, интересно, мне никогда с Ириной не бывает скучно.

А что касается разных бытовых вопросов типа – что покупать, куда ехать, что заказать из меню и т.п., – тут я всегда полностью доверяю Ире. Если на жизненном пути есть развилка – именно Ира решает, куда повернуть, направо или налево. Она, безусловно, глава семьи, а я всего лишь в роли водителя…

– Ваш сын Лев – тоже музыкант. Вы всегда легко находили общий язык – в профессии, в жизни?

– Воспитать музыканта – очень непростая задача. Все родители, у которых дети прошли через музыкальную школу, училище, консерваторию, знают это. Конечно, есть дети с гениальными задатками, как Евгений Кисин или Максим Венгеров, которые мгновенно все схватывают, их практически не надо учить. Но таких единицы. А обычно дети-музыканты проходят всякие кризисы, иногда довольно сложные и даже страшные. Наш сын пережил несколько таких кризисов и пару раз был близок к тому, чтобы бросить музыку. Однако все сложилось хорошо, и он на сегодня блестящий скрипач, альтист, фадолинист (фадолин – разновидность скрипки с 6-ю струнами), дирижер, аранжировщик, сотрудничающий со многими великими музыкантами – виолончелистом Йо Йо Ма, дирижером Густаво Дудамелем, Кронос-квартетом...

Однако самое главное – он композитор, причем, как думаю, высшей пробы. Говорю это не как отец, и музыка его, кстати, совсем не похожа на мою, но она очень трогательная и чувственная. Он пишет для кино, у него уже поставлено четыре полнометражных балета. И создана масса «просто» музыки. Выпущено около десятка альбомов, и время их, мне кажется, еще впереди, причем грянет очень скоро. Недавно и я написал для его инструмента пьесу, называется Fine Fantasy for Fadolin. Естественно, посвятил вещь Леве. Надеюсь, она прозвучит в одном из концертов моего юбилейного фестиваля, который пройдет в Москве в сентябре-декабре.

– Почему, прожив 12 лет в Нью-Йорке, вы вернулись в Россию?

– За те годы, с 1990-го до 2002-го, я осуществил в Америке несколько проектов: фильмы, спектакли, концерты, в том числе в Карнеги-холл. Создал свой театр «Блуждающие звезды», фестиваль русского кино (существует до сих пор). Но в какой-то момент вдруг понял, что время уходит, а я проживаю жизнь, недостойную меня. В России у меня с ранней молодости были позиция, ниша, имя. А в Америке я оставался имяреком, маргинальным иностранцем. И выхода не было, моя известность не могла далеко выйти за пределы горстки советских эмигрантов. А тут как раз в Москве предложили писать музыку к сериалу «Московская сага», мюзикл «Губы» в Театре Луны. И я вернулся, и все завертелось вновь. Ни о чем не жалею – ни об отъезде в Америку, ни о возврате оттуда.

– Хорошо зная Америку, что скажете о безумных поветриях, то и дело охватывающих эту страну, а от нее ползущих по миру? Имею в виду инициативу Me Too, превратившуюся в волну сведения счетов с ярчайшими людьми, а теперь еще и дополненную кампанией Black Lives Matter, когда белого актера, загримировавшегося под мавра Отелло, или актрису, затемнившую свою кожу в роли эфиопки Аиды, обвиняют в расизме…

– Увы, в Америке действительно намечается странный, а говоря без обиняков ужасный поворот. Не хочу вдаваться в подробности, но жизнь там стала совсем другой. Из изысканного и цветущего города, признанной культурной столицы мира, где всегда кипела и бурлила жизнь, Нью-Йорк вдруг превратился в угрюмый и скучный город, где улицы либо пустынны, либо на них масса нищих и бомжей. Тут сразу несколько ударов с разных сторон – пандемия и упомянутые вами Me Too, BLM, а еще и предстоящие президентские выборы, где перемешались в кучу интересы республиканцев и демократов…

Но я верю – Америка все переживет. Она так крепко устроена, так прочно задумана, что пройдет все испытания и возродится, как Феникс. Может быть, пройдет немало времени – но это будет!

– Большинство ваших произведений исполнены и поставлены. Но у всякого автора есть сочинения, которые дороги его сердцу, однако публике неизвестны…

– Я много написал для музыкального театра. Десяток опер, включая три рок-оперы, три балета и примерно 50 мюзиклов. За исключением двух-трех названий, поставлено почти всё, некоторые вещи имели большое успех. Из любимых назову оперы «Мелкий бес» и «Метаморфозы любви» (обе идут в Москве). А из мюзиклов упомяну «Фьоренцу» по Томасу Манну (так по-настоящему и не поставленную) «Униженные и оскорбленные» (по Достоевскому), «Чайку» (по Чехову). Скоро надеюсь увидеть несколько новых работ: оперы «Анна К.» и «Счастливый день», ну и мюзикл «Куртизанка» в Московской оперетте, о котором уже говорил.

– Что вас больше всего огорчает в сегодняшней жизни? А что вселяет надежду?

– Вы ведь знаете, сколько мне лет? Кажется, вполне можно бы и отдохнуть. Но у меня по-прежнему множество творческих планов, и останавливаться не хочется. Пенсионерская жизнь на даче и прогулки на закате совсем не привлекают. Стараюсь жить, как всегда – не обращая внимание ни на политику, ни на денежные кризисы, ни на погоду. Но кто знает, как долго судьба это позволит. Одно скажу: «предварительными итогами» я пока доволен. И в будущее смотрю с интересом: что там за поворотом? 

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх