В доходном доме Любошинских-Вернадских на Зубовском бульваре (филиал ГМИРЛИ имени В. И. Даля) открылась выставка «Чеховская Москва», приуроченная к 160-летию со дня рождения писателя. Чем можно удивить читателей и зрителей, вслед за «Тремя сестрами» уже более века знающих, в какой город земли надо стремиться более всего? Оказывается, много чем.
Таганрог, Ялта, Сахалин… А если Москва, то «дом-комод» на Садовой-Кудринской, ну и, конечно, МХТ – вот самые популярные «чеховские» названия на карте. А ведь столичных адресов писателя гораздо больше, с первопрестольной связаны самые значительные вехи его биографии: учеба на медицинском факультете, практика в Ново-Екатерининской больнице, знакомство с литераторами – Куприным, Горьким, Буниным, Короленко, Гиляровским, общение с художниками – Левитаном, Коненковым, Шехтелем, Коровиным (все это, кстати — товарищи брата Николая по Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества).
Например, в усадьбе Разумовских-Шереметьевых располагался Охотничий клуб, в котором состоялась судьбоносная встреча с Ольгой Леопардовной (так друзья в шутку называли хваткую Ольгу Книппер-Чехову), а в редакции одного из юмористических журналов произошло другое не менее важное знакомство — с Владимиром Немировичем-Данченко, давшее начало рискованному и прорывному сотрудничеству, определившему будущность русского театра на столетие вперед... Кстати, режиссер и писатель знали друг друга (правда, шапочно) еще годы студенчества: оба учились в Московском университете — один на доктора, другой на юриста.
— Когда говорят о чеховской Москве, почему-то имеют ввиду ранние годы и напрочь забывают, что и все последующие страницы его биографии также связаны со столицей, — говорит куратор выставки Эрнест Орлов. — И хотя у писателя не было здесь постоянного места жительства, московская тема стала основной для его творчества. Москва давала ему долготу и широту писательского взгляда, какой он не находил ни в Ялте, ни в низкорослом домике в Таганроге. Первопрестольная стала для него своего рода перспективой, объемом, без которого не преодолеть тесноту жизни. Трагический надрывный рефрен из «Трех сестер» «В Москву, в Москву»— это ведь и про самого Чехова.
Впервые будущий классик приехал сюда на пасхальные каникулы 1877 года, чтобы увидеться с семьей, бежавшей от долговой ямы из Таганрога. По воспоминаниям младшего брата Михаила, город произвел на 17-летнего Антона ошеломляющее впечатление. Позже Чехов напишет в одном из писем: «После Москвы у меня в голове крутится». Чуть позже признавался: «Я ужасно полюбил Москву. Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич».
Итак, кроме «дома-комода», как говорил Антон Павлович, «либерального, то есть красного цвета» (там сейчас мемориальный дом-музей), выставка в ГМИРЛИ позволяет познакомиться и с другими знаковыми для писателя местами: Самотека, Трубная, Сретенка, Большая Якиманка, Петровка, Малая Дмитровка… Вот, например, первая съемная квартира семьи — полуподвальное помещение у церкви Николы Чудотворца на Драчах. Конечно, не забыты университет и его окрестности, памятник Пушкину, здание МХТ в Камергерском, театр Корша в Петровском переулке (где была поставлена первая пьеса Чехова «Иванов»), доходный дом Саблина в Леонтьевском — последнее его здешнее место жительства.
В экспозиции собрано и нечто вроде условного чеховского кабинета —мемориальный письменный стол, который Чехов получил в качестве гонорара за рисунки от редактора журнала «Будильник» Л. Н. Уткиной, чернильный прибор, подаренный двумя швеями – его пациентками, костяной нож для бумаг, подсвечники в виде драконов: Чехов любил писать при свечах..
Метафорической выглядит экспозиция зала, связанного с театральной деятельностью Антона Павловича. Подвешенные к потолку стулья ассоциируются с вольным, как бы парящим в воздухе чеховским текстом, а может быть – с произволом современных постановок, где сплошь и рядом не соблюдаются авторские ремарки, а уютное пространство барской усадьбы декорировано окнами, из которых открываются виды, достойные горьковского «На дне»…
Свежие комментарии