Этот громкий международный проект был задуман в 2013 году. Сценарий Ильи Цофина «Уроки фарси», написанный по мотивам новеллы немецкого писателя Вольфганга Колхааса «Персидский для капо», понравился Тимуру Бекмамбетову, «нашему человеку в Голливуде». Он хотел поставить его сам, но руки не доходили. В итоге режиссерское кресло занял бывший киевлянин Вадим Перельман, снимающий нынче как в Голливуде («Дом из песка и тумана»), так и в России (сериалы «Пепел» и «Измены»). Перельман с жаром взялся за дело, а Бекмамбетов выступил одним из 12 продюсеров проекта.
В итоге «Уроки фарси» стали копродукцией Германии, России, Белоруссии. На сегодняшний день фильм продан более чем в 50 стран мира. Его премьера состоялась на Берлинском кинофестивале в начале 2020 года, где картина была доброжелательно встречена публикой и прессой. Некоторые даже писали, что это новое слово в искусстве на тему Холокоста, хотя я бы с такими оценками не торопился.
Белоруссия, на территории которой проходили съемки фильма, попыталась выставить «Уроки фарси» на «Оскар». Но Американская киноакадемия сняла фильм с рассмотрения, поскольку основные члены творческой группы не имели отношения к Белоруссии. «Уроки фарси» от этого, впрочем, не стали хуже...
У фильма энергичное и жесткое, без долгих раскачек, начало. На экране титр: 1942 год. Действие происходит в одной из стран оккупированной Европы. Нацисты на краю обрыва привычно расстреливают группу евреев. Один из них падает на землю за секунду до выстрелов. Но уловка не удается. Разъяренный фашист подбегает, чтобы лично пристрелить симулянта. Жиль Кремье, бельгийский еврей, сын раввина, успевает в последний момент выкрикнуть на немецком: «Не убивайте меня, я не еврей, я перс!». Этот крик отчаяния неожиданно отодвигает его неминуемую, казалось бы, смерть.
По счастливому стечению обстоятельств (их в фильме окажется, как на мой вкус, многовато) немецкий офицер, он же шеф-повар близлежащего концлагеря, как раз ищет перса, чтобы с его помощью выучить фарси. После войны, которая, по прикидкам Клауса Коха, продлится еще года два, он намеревается уехать в Тегеран, чтобы открыть там ресторан европейской кухни. А для этого ему нужно выучить тамошний язык. Так Жиль, часом ранее опять-таки случайно обменявший у товарища по несчастью бутерброд на букинистическую книгу персидских легенд и успевший запомнить из нее несколько обиходных слов, получает шанс на спасение.
Новоявленный перс начинает учить немца языку фарси, на ходу выдумывая псевдо-персидские слова и понятия. Помогают ему в этом фамилии вновь прибывших и выбывших (умерших, расстрелянных, заживо сожженных) узников, которых Клаус с немецкой педантичностью поручает Жилю вносить в объемный гроссбух. Жиль берет для «своего» фарси начала или окончания их фамилий — так рождаются слова несуществующего в природе языка.
Оставим на совести сценариста описанные выше счастливые совпадения. Как и не будем задаваться вопросом, почему повар, без проблем получающий для ублажения гастрономических потребностей офицерской верхушки концлагеря всевозможные деликатесы, включая мозельское вино и рейнскую форель, не мог выписать себе самоучитель персидского языка, тем более, что на протяжении всего фильма Клаус и его окружение сомневаются в национальности «перса». С помощью словаря это было бы легко проверить.
Наконец, прогоним прочь сомнения относительно того, мог ли сын раввина, не обремененный филологическим образованием, экспромтом придумать и запомнить тысячи слов, своим сладкозвучием действительно напоминающих один из восточных языков. Не говоря уже о том, что любой язык — это не просто набор слов, есть еще правила грамматики, синтаксиса, без которых ничего внятного, кроме «моя твоя не понимайт», произнести не удастся. И когда в какой-то момент Кох начинает декламировать «на фарси» сочиненную им витиеватую восточную балладу, — у думающего зрителя это может вызвать только иронию.
Словом, те, кто ждет от «Уроков фарси» сурового документализма в духе «Списка Шиндлера», могут в этом «надуманном», «легкомысленном» фильме (в нем, кстати, немало смешных сцен) разочароваться. И я их разочарование готов понять. Те же, кто примет очевидную условность происходящего и заявленные авторами правила игры, как принял их в итоге я, — те будут вознаграждены, сколь ни покажется этот эпитет неуместным по отношению к фильму о концлагере, увлекательным, хорошо и стильно снятым (оператор Влад Опельянц), голливудского уровня зрелищем. Отчасти похожим на фильм Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна», главная сюжетная коллизия которого тоже выглядела весьма условной, если не откровенно сказочной. Что не помешало фильму итальянского режиссера получить «Оскар».
При том, что быт концлагеря передан в «Уроках фарси» достаточно точно и фактурно, хотя и без намеренной концентрации жестокостей, главное в фильме — не ужасы Холокоста, а психологический поединок и постепенное духовное перерождение двух главных персонажей: еврея и немца, узника и тюремщика, жертвы и палача, учителя и ученика. Не то чтобы герои из врагов стали к финалу друзьями, но каждый из них проходит на наших глазах свой путь, за которым интересно следить.
Кох, этот сытый, самодовольный повар-соглашатель, который сам вроде никого не убивает, но, тем не менее, вполне разделяет нацистскую идеологию, под воздействием разговоров с Жилем почувствует что-то вроде уважения и сострадания к представителю низшей касты — то ли еврею, то ли персу. А Жиль, поначалу озабоченный лишь выживанием, спасением своей бренной плоти, к концу фильма, когда уже будут слышны залпы приближающихся освободителей, поймет и оценит масштаб зла, который принес на планету нацизм. И ощутит в себе готовность на подвиг самопожертвования во имя других людей.
Главных героев фильма играют аргентинец Науэль Перес Бискаярт (Жиль) и немец Ларс Айдингер (последнего мы помним по роли Николая II в нашумевшей «Матильде»). Эти большие мастера под четким и чутким руководством режиссера, который предоставил им свободу импровизации, играют с такой верой в предложенные сценарием невероятные обстоятельства, с такой виртуозной психологической тщательностью прорабатывают каждый узелок взаимоотношений своих героев, что в итоге заражают своей верой зрителей. В том числе и таких закоренелых скептиков, как автор этих строк.
А финал фильма и вовсе способен вызвать подзабытое чувство катарсиса, ради которого обязательно стоит досмотреть до конца этот вызывающий поначалу вопросы, но постепенно затягивающий в свои эмоциональные глубины искренний и гуманный фильм.
Свежие комментарии