Для Юрия Башмета только что прошедшая встреча с публикой Норильска — уже четвертая. Ровно столько раз за последние годы он успел навестить этот заполярный город и весь Красноярский край со своим фестивалем, организованным по инициативе краевой филармонии.
Писать о фестивалях Башмета, проходящих во многих городах страны, мне приходилось неоднократно: это всегда насыщенные программы мировой и русской классики, посвященные Башмету произведения ведущих современных композиторов, встречи с одаренной творческой молодежью. Вот и в Красноярске прозвучала масштабная симфоническая фреска Александра Чайковского «Слово о полку Игореве», ради чего к местным коллективам присоединились солисты Всероссийского юношеского оркестра самого Башмета и прославленный актер Сергей Шакуров. А совместное исполнение Реквиема Моцарта Красноярским камерным хором и ансамблем Башмета «Солисты Москвы» сам Юрий Абрамович назвал лучшим в своей дирижерской практике.
Впрочем, красноярскую часть программы я не застал — успеть за всеми гастрольными перемещениями Юрия Абрамовича крайне трудно. Счастье, что удалось попасть хотя бы в одну из фестивальных точек. Зато какую — Норильск! В этот удивительный, самый северный российский город я прилетел впервые, и уже поэтому о такой поездке не расскажешь так же, как о сочинских или ярославских проектах знаменитого дирижера.
Конечно, и тут среди впечатлений первого ряда — собственно музыкальные. Например, то, как страстно звучала со сцены драмтеатра в исполнении «Солистов Москвы» чудесная Камерная симфония Георгия Свиридова. Или сколь доверительно было передано трепетное Анданте фа минор Чайковского (переложенная специально для «Солистов Москвы» 3-я часть Второго квартета Петра Ильича). Или с каким задорным юмором сыграл «Русскую песню» из «Мавры» Стравинского Башмет-альтист...
И в Норильске, как в других «башметовских» городах, впечатлила традиционная для Юрия Абрамовича встреча с местной творческой молодежью. Особенно — серьезность, с какой Башмет ответил на самый, наверное, главный из заданных ему учениками Колледжа искусств вопросов: когда именно пришло осознание, что музыка — дело жизни? «Каждый день продолжает приходить!» — последовал ответ, и за ним — обстоятельный рассказ о скрипке, купленной мамой для семилетнего Юры, о мелькнувшей в тот момент ужасной мысли «жизнь кончилась», о произошедшей некоторое время спустя встрече с джазовым гитаристом, впервые показавшим, какой прекрасной может быть возникающая в совместном музицировании гармония...
Теперь и в Норильске есть Образовательный центр Юрия Башмета
Вот уже, казалось бы, и достаточно сюжетов для отчета о командировке. Но постепенно за множащимися впечатлениями вставал еще один образ, который все настойчивее претендовал на роль главного героя моего рассказа. Это сам Норильск.
Согласитесь — одно дело заниматься искусством и прочими человеческими начинаниями, допустим, в Сочи. И совсем другое — на 70-й широте.
Вот нас приглашают в отделение колледжа, где занимаются декоративно-прикладным и народным искусством. Впечатляет уже сам контраст: справа — красивый, в духе архитектуры 1950-х ряд домов, смотрящих яркими желто-оранжевыми фасадами на запад. А там за несколькими панельками 1980-х — тундра и заледенелые даже на пороге лета гигантские «сахарные шапки» сопок. Внутри любого из холлов и коридоров — сплошь выставка ребячьих работ. Вот эти платья по мотивам фольклора местных этносов — эвенков, долган, нанайцев — мне кажется, охотно надели бы для вечернего выхода и столичные модницы...
Творчество — это прежде всего огромный труд
Едем дальше. Центральные улицы одна красивее другой, порой кажется, ты не в таймырском Заполярье, а где-нибудь на петербургских проспектах или даже в центре Еревана. Неудивительно: вот эту круглую площадь проектировали ленинградские архитекторы, а этот дом с арками — армянские. Норильск без преувеличения стал детищем всей страны. Той, еще именовавшейся Советским Союзом.
Центр Норильска похож на Санкт-Петербург, Ереван и другие красивейших города бывшего Советского Союза
Армяне были из ссыльных. Эту часть города с претендовавшей на роль центра Севастопольской улицей (названной так в 1942 году в честь героической обороны Севастополя) строили в пору, когда и самого определения «город» не существовало, а был Норильский исправительно-трудовой лагерь, или проще Норильлаг. И вот этот пласт истории, скрывающийся за нарядным сегодняшним обликом центра и обыденностью окружающих его стандартных многоэтажек, постепенно, со все новыми услышанными сюжетами, выступал вперед.
Бережно сохраняется сотрудниками Музея Норильска деревянный домик Николая Урванцева — геолога, 100 лет назад открывшего здешнее медно-никелевое месторождение, что не помешало «благодарной» власти сделать первооткрывателя заключенным. Вот музейные стенды о Льве Гумилеве, которому лагерное скопление «двунадесяти языков» помогло выстроить теорию этногенеза, о знаменитом пулковском астрономе Николае Козыреве, оттачивавшем на Таймыре свою теорию времени...
Один из эпицентров подобных сюжетов — Норильский Заполярный театр драмы имени Маяковского. Первые его спектакли шли еще в столовой 2-го лагерного отделения. В 50-е годы театр уже специально отстроили на той самой Севастопольской, которая почти целиком, включая театральные стены, до наших дней не дожила — прежние технологии еще не учитывали всей суровости здешней девятимесячной зимы и вечной мерзлоты. Былая красивейшая улица для норильчан теперь — боль, примерно как для москвичей — утраченные старинные храмы и исторические кварталы. Именно в том театре играли осужденный «за шпионаж» Георгий Жженов, сосланная «просто» за княжескую фамилию актриса Ермоловского театра Эда Урусова, формально вольнонаемный, а реально скрывающийся от преследований за немецкий плен Иннокентий Смоктуновский...
Завлит театра Лада Шебеко может часами рассказывать о Георгии Жженове, Иннокентии Смоктуновском и других актерах самого северного в мире театра
Тех стен нет, но в прекрасном современном здании, построенном на Ленинском проспекте в 1980-е, традиции элитной, прошедшей самый суровый отбор труппы живы. Норильский театр и на «Золотую маску» претендовал, и до Авиньонского фестиваля долетал. А нам повезло попасть на один из премьерных показов «Тартюфа» в постановке петербургского режиссера Николая Реутова. В сочном современном переводе новосибирца Сергея Самойленко и с Оргоном в исполнении премьера театра Сергея Ребрия, чья работа напомнила самые философски-глубокие роли Сергея Юрского, пьеса о проходимце, фальшиво-праведными призывами манипулирующем целой семьей, показалась метафорой сегодняшней общероссийской ситуации: не зря на стене весь спектакль мигал «зомбоящик» с беззвучно вещавшим пропагандистом.
Под конец расскажу еще об одной инициативе Юрия Башмета, традиционно поддержанной его друзьями из «Норникеля». Прошлой осенью тут был основан образовательный центр, благодаря которому в Колледж искусств стали регулярно приезжать столичные преподаватели, и уровень юных музыкантов-исполнителей, особенно духовиков, заметно пошел в гору. Подобных центров в стране, по свидетельству ближайшего помощника Башмета, директора «Русского концертного агентства» Дмитрия Гринченко, уже 16, и их число и мощь год от года растут...
Не символично ли — приезд Башмета в Норильск совпал с наступлением в здешних краях полярного дня. После концерта, глядя, как долго еще толпились норильчане в фойе театра, а радостные дамы на шпильках фотографировались в уютном зимнем саду, московский гость совсем размяк. И поймал себя на мысли: не может быть, чтобы в страну, где так любят музыку и свет, вновь вернулись мрачные времена, когда артистов, режиссеров, ученых бросали в тюрьмы только потому, что их идеи или просто имя кому-то не понравились.
А вы как считаете?
Свежие комментарии