В октябре ему исполнилось бы 58... Жизни и творчеству Дмитрия Хворостовского посвящена выставка в Музее музыки «Голос, покоривший мир», а памятный концерт в честь знаменитого певца собирается устроить Мариинский театр 26 октября, — на крупнейшей из своих сцен.
Идея родилась в прошлом году во время проведения на берегах Невы вокальной части Конкурса имени Чайковского, на котором был впервые учрежден специальный приз имени Хворостовского. Его тогда удостоился 26-летний баритон Владислав Куприянов, который примет участие и в нынешнем концерте — вместе с такими звездами мировой сцены, как Хибла Герзмава, Екатерина Семенчук, Ильдар Абдразаков. Прозвучат арии и дуэты из отечественной и зарубежной оперной классики.
— Во многом именно Хворостовскому я обязан тем, что полюбил оперу и стал певцом, — сказал «Труду» Ильдар Амирович. — Он был совершенно особенный, в нем сочетались безграничный талант, красивейший голос и широта души. Даже не живя постоянно в России, он оставался патриотом, и весь мир считал его именно русским певцом. Когда мы познакомились, все наши встречи были для меня праздником. Прислушивался к его советам. В моем сердце он и сегодня человек-голос, человек-улыбка.
А в Шереметевском дворце — Музее музыки открылась посвященная Дмитрию Александровичу выставка. В уникальной экспозиции — не только традиционные в таких случаях афиши и программки спектаклей, сценические костюмы и фотографии, но и много личных вещей Хворостовского. Корреспондента «Труда», например, удивила крошечная распашонка, которая, согласно табличке на витрине, была сшита мамой будущего певца. И почему она такая маленькая, ведь Дмитрий запомнился всем атлетичным, рослым (185 см) мужчиной?
— Он родился до срока, семимесячным, весом всего 2300 граммов, и был в первые годы болезненным ребенком. Вот и приходилось распашонки перешивать, — ответила на звонок в Красноярск Яна Стародубцева, заведующая экспозиционно-выставочным отделом местного краеведческого музея.
На протяжении 25 лет Яна Геннадьевна собирала все, что связано с жизнью и творчеством прославленного земляка. Собранное легло в основу «Коллекции Хворостовского» и стало частью фонда краеведческого музея. Когда коллеги с берегов Невы несколько месяцев назад предложили поучаствовать в готовящейся выставке, красноярские музейщики охотно согласились.
— Дмитрий очень любил Петербург, не раз выступал там, — говорит Стародубцева. — В 1988 году состоялся его дебют на сцене Мариинки. У нас хранится открытка, подаренная ему в тот вечер восторженными зрителями с галерки. В ней слова благодарности молодому певцу и пожелание дальнейших успехов. О том, насколько это было для него важно, говорит тот факт, что открытку певец сохранил и передал родителям. Она теперь тоже на петербургской выставке.
Привлекает внимание посетителей и дневник Хворостовского в пору его учебы в 4-м классе красноярской детской музыкальной школы № 4. Занимался Дима в классе фортепиано, и по этой специальности оценки у него, что называется, разные. А вот что касается сольфеджио, требующего и тонкого слуха, и большой усидчивости, и громадного терпения, — тут оценки преимущественно отличные. Что нечасто случается с мальчишками, даже талантливыми. В 10-13 лет куда интереснее погонять футбольный мяч (Дмитрий, как известно, был увлечен этой игрой), чем корпеть над нотами. Как объясняет Стародубцева, у Димы был абсолютный слух и хорошая музыкальная память, благодаря чему парень щелкал задачки по сольфеджио как орешки.
Интересны и фотографии, присланные для выставки из театров США, Италии, Вены, где Дмитрия очень любили и куда часто звали. На прославленной сцене «Ла Скала» его коронной ролью был Елецкий из «Пиковой дамы». В нью-йоркской «Метрополитен-опере» — Дон Карлос в вердиевском «Эрнани», граф ди Луна в «Трубадуре», Ренато в «Бале-маскараде». И, конечно, там, как и в Венской опере, не могут забыть его Онегина...
Он жил в сумасшедшем темпе, порой разучивая новые оперные партии прямо в самолетах. Притом успевая побыть с семьей и регулярно навещая родителей в России. А последний концерт он дал на своей сибирской родине. Это была встреча со слезами на глазах — и у красноярских слушателей, и у него самого. Все понимали, к чему идет дело, хотя не оставляли веры в чудо.
«Нам дается только одна жизнь, которую мы должны прожить без черновиков, с первой попытки, пытаясь оставить след и быть счастливыми. Потому что потом у тебя не будет никакого шанса», — сказал когда-то Хворостовский.
На самом деле такой шанс есть, пока жива память, звучат записи и проходят такие выставки, как нынешняя питерская.
Свежие комментарии