Продолжая цикл выставок о правителях допетровской России, Музеи Московского Кремля подошли к сложной, трагической и бесконечно интригующей главе истории — Смутному времени. Вызванное прекращением династии Рюриковичей, оно стало, по сути, первой гражданской войной в истории страны. В ее ходе царская резиденция Кремль была занята оккупантами, сокровищницы разграблены. В итоге от блистательного русского Ренессанса осталось так мало визуальных следов, что выставку «Закат династии. Последние Рюриковичи. Лжедмитрий» невозможно было составить лишь на основе кремлевских собраний. Хотя и в этом случае они удивили богатством, к проекту подключили дюжину отечественных музеев от гигантов Исторического и Эрмитажа до региональных: экспонаты нашлись даже в Сергиевом Посаде и Саратове.
Неожиданный, очень дорогой гость из Дрездена — сияющий ковш, украшенный сапфирами. Сосуд — символ побед и завоеваний Ивана Грозного — был выплавлен по его приказу из золота, захваченного в 1563 году при взятии Полоцка. Уже с конца XVII века эта ладья хранится в сокровищнице саксонских правителей «Зеленые своды», вероятно, подаренная кем-то из подданных Августа Сильного, когда он взошел на трон Польши. Попал же он в соседнюю с Русью державу после того, как та выступила «спонсором» похода на Москву, который возглавил Лжедмитрий I — один из двух героев выставки.
Пожалуй, никогда эту таинственную фигуру, получившую на сей раз целый зал в Успенской звоннице, не рассматривали так пристально. Благо историки обнаружили у Самозванца массу положительных черт. Как знать, не стал бы он деятелем нового типа, связующим звеном между Русью и Европой, удержи «Дмитрий»-Григорий престол, куда его вознесли народные массы, разгневанные царем Борисом и долгим неурожаем? Но нет, власть ускользнула от авантюриста сразу после свадьбы с Мариной Мнишек, когда по наущению Василия Шуйского в мае 1606 года толпа москвичей ворвалась в Кремль, якобы возмущенная поведением поляков. И растерзала правителя, в котором всего десятью месяцами ранее увидела «царевича», законного наследника царя Иоанна и сына его Федора, последнего монарха из московской ветви Рюриковичей.
Пожалуй, другим героем выставки следует назвать Ивана Васильевича, первого из русских царей — внука великого князя Ивана III и византийской принцессы Зои Палеолог, одаренного и образованного, тем не менее вошедшего в историю в ореоле кровавого тирана. Неудивительно, если когда-нибудь подтвердятся гипотезы ученых о том, что умер он, просидев на троне полвека, не своей смертью. Впрочем, в последней главе истории Рюриковичей кровь буквально хлещет. Трагический финал ждал каждого, кто оказывался на престоле в это время, даже если он умирал своей смертью, как почивший в 40 лет без потомства царь Федор Иоаннович. Фактически он отдал бразды правления умному, деятельному и жестокому Борису Годунову, прошедшему путь от опричника Грозного до избрания монархом. До сих пор неясно, был ли убит по его приказу младший сын Ивана IV: комиссия во главе с Василием Шуйским сначала признала гибель царевича Дмитрия результатом приступа болезни либо несчастным случаем при игре «в ножички». Однако по воцарении Шуйского его правительство поспешило объявить Годунова убийцей царевича. Экспозиция в Одностолпной палате Патриаршего дворца (тут место оказалось знаковым, ведь патриаршество введено на Руси тоже в этот период) медленно течет от рождения к смерти каждого из «последних Рюриковичей» начиная от Ивана, тогда еще не получившего прозвище Грозный. Замыкает этот ряд злополучный и беспринципный Шуйский, принадлежавший к суздальской ветви династического рода и недолго сумевший усидеть на троне, а дни свои окончивший в польском плену.
Вехи биографии персонажей этого печального повествования отмечают ценнейшие, редчайшие предметы высшей музейной пробы. В их числе государственные регалии, а равно экспонаты, достойные статуса «национальное достояние», правда, в России пока не введенного. Как иначе рассматривать Шапку Мономаха или трон Бориса Годунова, которым запрещено покидать родные стены Кремля? К слову, здесь в череде выставок об иноземных династиях мы видели немало тронов, корон и прочих регалий. Однако ученые пока не могут точно сказать, кто именно восседал в золоченом, присланном из Ирана кресле с жемчугом и бирюзой, или чьи руки сжимали державу, созданную по царскому заказу в Европе рубежа XVI-XVII веков.
Закат династии — эпоха до конца не разгаданная, дорог каждый относящийся к ней артефакт, будь то икона, поднесенная на рождение будущему Грозному, шлем его среднего сына Ивана Ивановича, героя картины Репина (он умер вскоре после ссоры с отцом), изысканный голландский или немецкий кубок из его же погребения либо надгробная плита рано почившей дочери царя Федора Ивановича. А как торжественно начиналась жизнь августейших детей: вот, например, мерная, то есть в рост младенца, икона «Иоанн Лествичник» в драгоценном окладе, написанная для новорожденного царевича Ивана Ивановича в лучших на Руси мастерских Московского Кремля. С нее началась традиция мерных икон, которые писались каждый год, «вырастая» вместе со своим обладателем.
Золотое блюдо с чеканкой, подаренное Иваном IV второй супруге, царице Марии Темрюковне, доносит до наших дней изящные обычаи, которые сопровождали матримониальные забавы монарха, имевшего семь жен. В этом он сумел превзойти главного многоженца Запада — английского короля Генриха VIII. За фасадом церемониала — жестокость и вседозволенность. Церковь разрешала только три брака, но правитель мог обойти запреты. Даже казнить неугодных жен не приходилось: в России к услугам царя всегда были монастыри... Но дети у Грозного родились только в первом и последнем браках, а «счастливое» число сыновей — пятеро — не спасло генеалогическое древо от усыхания.
Почти чудом дошедшие до нас документы тоже могут поведать о печальных, а реже радостных событиях. В архиве найден оригинал знаменитой крестоцеловальной записи князя Владимира Андреевича Старицкого от 12 марта 1553 года. Внук Ивана III и сын погибшего в тюрьме князя Андрея Ивановича Старицкого в нем присягал на верность царю Ивану Васильевичу, его сыну и супруге. Вот зачем понадобилась присяга: в марте 1553, ровно за четыре века до другого тирана, своего советского поклонника, Иван IV тяжело заболел. Не желая в случае своей смерти допустить на престол «чужого», царь повелел боярам целовать крест на верность своему семимесячному сыну и царице. Однако двоюродный брат самодержца князь Владимир Старицкий противился — дал присягу лишь под нажимом бояр и своей матери Евфросинии Старицкой, скрепившей документ печатью.
Сегодня эти бумаги проливают свет на жестокую борьбу вокруг трона, вспыхнувшую после кончины Ивана Грозного. Для страны это оказалось потрясением, ведь более семи веков, от своих истоков до конца XVI столетия, история российской государственности была связана с династией Рюриковичей. Так долго и неразрывно, что многим казалось: потомки полулегендарного варяга правят русскими землями по воле Бога, их право на абсолютную власть имеет сакральную природу как часть дарованного свыше миропорядка. Столь древние монаршие дома редкость и в Западной Европе: сравните, как часто менялись династии во Франции или Британии Средних веков.
По мнению ряда историков, династический кризис Рюриковичей стал итогом жестокой конкуренции внутри древнего рода. Убирать возможных претендентов на трон начала Елена Глинская, расчищая путь своему сыну, будущему великому князю Ивану Васильевичу. Два его дяди, братья великого князя Василия III князья Юрий Дмитровский и Андрей Старицкий, погибли в застенке, скорее всего — были уморены голодом. Целью княгини было исключить вероятность всяких посягательств на власть ее сына.
Оценивая роскошную экспозицию, хочется сказать спасибо советским археологам, вопреки обычаям и предрассудкам вскрывавшим монаршие захоронения, нередко спасая то, что осталось от уничтоженных храмов и обителей. В Кремле был разрушен упомянутый Пушкиным в драме «Борис Годунов» Чудов монастырь, где подвизался инок Григорий Отрепьев, будущий Самозванец. Благодаря раскопкам мы видим теперь лица давно умерших, восстановленные по методу антрополога Герасимова, и такие уникумы, как ритуальный сосуд богемского стекла, найденный в погребении Ивана IV в Архангельском соборе Кремля. Подобные раритеты — не только великолепные образцы искусств и ремесел, но и свидетельство обширных торговых и дипломатических связей Московской Руси. К слову, немало нюансов жизни ее двора нам известны благодаря запискам иностранцев, например англичанина сэра Джерома Горсея.
И на краю могилы не обрел смирения тиран, своим правлением приведший страну на грань разорения. Правда, Иван Грозный и представить не мог, что совсем скоро, на его же детях, оборвется старейшая династия. Угасание царского рода в конце XVI века породило Смуту — национальное бедствие, поставившее под вопрос саму российскую государственность. Самозванцы, совсем не редкие в феодальной Европе, появились в России как следствие династического кризиса. Рюриковичи не выдержали испытания, пришлось уступить историческую сцену дому Романовых — но ведь и он сумел возвыситься благодаря родству с ушедшей династией.
Свежие комментарии